Институт Философии
Российской Академии Наук




  Этическая мысль. 2018. Т. 18. № 2.
Главная страница » Ученые » Научные подразделения » Сектор этики » Журнал «Этическая мысль» » Этическая мысль. 2018. Т. 18. № 2.

Этическая мысль. 2018. Т. 18. № 2.

Весь номер в формате PDF

СОДЕРЖАНИЕ

 


ЭТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ


Ioannis A. Tassopoulos. Hobbesian Impartiality in Constitutional Law: Claims of Justice and Claims for Justice

Starting from Hobbes’s silver rule of impartiality “quod tibi fiery non vis, alteri ne feceris” the paper discusses the constitutional tensions between claims of justice, which ground their impartiality on the equality between men, regarding their dependence on basic needs; and claims for justice, which are also made in the name of impartiality, but are grounded on liberty and responsibility, resulting out of the common capability of men to pursue their interest as rational planners. Their difference, in terms of impartiality, is that the former present redistribution, for purposes of guaranteeing equal opportunities for all, as a matter of procedural impartiality, while the latter take distribution to be a matter of personal responsibility, falling primarily within the ambit of proportional equality and distributive justice. The paper discusses the corresponding constitutional forms and sociopolitical implications, depending on the prevailing conception of impartiality. Each notion of impartiality has its proper power structure, for the realization of the respective constitutional ends: the focus of the former is on legislation providing for social rights; the focus of the latter is on individual rights and judicial review. But the interplay between claims of justice and claims for justice cannot be settled once and forever. Constitutional democracy, to overcome their friction and tension without undermining political liberalism, has to disprove Hobbes’s pessimism on rhetoric and public deliberation; for this to happen, however, it is necessary to recognize that impartiality is more than a matter of prudence; rather it is a virtue associated with civility.

Ключевые слова: Гоббс, конституционное право, политика, серебряное или золотое правило беспристрастности, беспристрастность, свобода, равенство, справедливость, потребности, благоразумие, социальные права, либеральное государство, государство всеобщего благосостояния

DOI: 10.21146/2074-4870-2018-18-2-5-21


Д.О. Аронсон. (Де)конструирование идентичностей и границы этики

В современной философии, особенно англо-американской, часто считается само собой разумеющимся, что в самых разных областях, таких как политика, экономика и право, человеческое поведение может быть подчинено этическим критериям. Считается также, что одна из задач философа состоит в поиске таких критериев. В статье показано, что этическую точку зрения делают возможной определенные условия, которые могут наличествовать или отсутствовать в той или иной ситуации. Чтобы по отношению к некоторой ситуации было возможно занять этическую позицию, идентичности участников этой ситуации должны быть определены и не должны оспариваться никем из участников. В противном случае этическая точка зрения на ситуацию становится проблематичной как для самих участников, так и для сторонних наблюдателей. В той мере, в какой идентичности этически релевантны, они всегда до некоторой степени основаны на перформативных актах и тем самым могут быть поставлены под вопрос или отвергнуты, если эти перформативные акты не совершаются или терпят неудачу. Когда такое происходит, возникает ситуация, которую проблематично описать в терминах этики или нормативной теории вообще, поскольку ситуация в том и заключается, что источники существующих норм оказываются под вопросом.

Ключевые слова: этика, идентичность, теория речевых актов, перформативная теория идентичности, Джон Остин, Джудит Батлер

DOI: 10.21146/2074-4870-2018-18-2-22-32                 


Л.В. Якушев. Универсальность морали и обоснование прав человека

В статье последовательно проанализированы четыре теоретических подхода к обоснованию универсального статуса прав человека (интуитивизм, конструктивизм, коммуникативизм и коммунитаризм). В центре внимания находятся их различия, касающиеся роли конструктивистских процедур и диалогического взаимодействия. В интуитивистской модели данные элементы являются излишними, поскольку фундаментальные моральные принципы рассматриваются интуитивистами как самоочевидные. Однако в силу существенного расхождения моральных интуиций у различных субъектов возможности интуитивистской модели в деле обоснования универсального статуса прав человека являются довольно ограниченными. Конструктивистский подход учитывает недостатки интуитивизма и апеллирует к заложенной в каждом человеке способности к выбору, опирающемуся на практическое рассуждение. Любой разумный индивид не может не признать нормы, вытекающие из практического применения разума в наиболее благоприятных для него условиях. Одним из наиболее влиятельных вариантов конструктивизма является тот, для которого конструктивистская процедура связана с гипотетическим всеобщим согласием. Однако гипотетическое согласие воображаемых субъектов не гарантирует согласия субъектов реальных, что создает серьезные препятствия для обоснования универсальности прав человека. Их пытаются преодолеть сторонники двух других подходов. Коммуникативисты полагают, что обоснованными являются лишь те морально-правовые нормы, которые получили одобрение со стороны участников реального дискурса. Коммунитаристы пытаются достичь консенсуса в отношении прав человека, учитывая позицию не отдельно взятых индивидуальных субъектов, а культурных сообществ. В основе этого процесса лежат: 1) целенаправленный поиск общих нормативных черт в различных культурных традициях, 2) надежда на возможность частичного переопределения коллективных культурных идентичностей. Несмотря на то, что обе модели снимают некоторые трудности конструктивизма, ключевой вопрос, как представителям различных культур на данном этапе развития человечества признать «других» с их особыми ценностными установками, остается нерешенным. В статье делается вывод о недостаточности всех проанализированных подходов для обоснования универсального статуса прав человека.

Ключевые слова: мораль, права человека, универсальность, интуитивизм, конструкти­визм, коммуникативизм, коммунитаризм

DOI: 10.21146/2074-4870-2018-18-2-33-45             



ИСТОРИЯ МОРАЛЬНОЙ ФИЛОСОФИИ


А.В. Апполонов. Понятие практики и практического в философии Роджера Бэкона

В статье рассматриваются основные идеи философии Р. Бэкона (ок. 1220–после 1290) в их связи с представлениями английского мыслителя о целях и задачах отдельных философских и научных дисциплин. Автор показывает, что в центре внимания Бэкона находилось понятие “utilitas” («пользы») и что вся его философия в целом имеет практически ориентированный характер. Все научные дисциплины – от грамматики до «опытной науки» (scientia experimentalis) – должны быть поставлены на службу наиболее «благородной» и притом сугубо практической «моральной философии», которая не просто дает человеку необходимые знания для счастливой жизни в этом мире, но и подводит его к таинствам христианской религии, дарующим вечное блаженство на небесах. Кроме того, с точки зрения автора, Бэкон методологически обосновал прикладную роль некоторых научных дисциплин, которые являются «необходимыми и полезными» для всех остальных. Так, Бэкон обратил внимание на особую роль математики. Из того факта, что только математика, по его мнению, обладает «несомненным доказательством» (demonstratio potissima), основанным на «необходимых причинах», Бэкон делает вывод о необходимости математизации естествознания, предлагая в качестве универсальной модели законы геометрической оптики. Равным образом особую практическую «пользу» Бэкон обнаруживает в «опытной науке», чья задача, по его мнению, заключается в том, чтобы подтверждать теоретические выводы других наук на опытном уровне.

Ключевые слова: Роджер Бэкон, этика, практическое знание, средневековая наука, схо­ластика, вера и разум, христианская теология

DOI: 10.21146/2074-4870-2018-18-2-46-55


М.А. Корзо. Православное нравственное богословие XVII в. и его специфика: «Мир с Богом человеку» (Киев, 1669)

В статье анализируется православное пособие по исповеди «Мир с Богом человеку» (Киев, 1669), которое знаменует разрыв с более ранней традицией православного нравственного богословия. Сочинение представляет собой компиляцию из трех трактатов польского доминиканца Миколая из Мосчиск (1559–1632), расширенную фрагментами из «Суммы Теологии» Фомы Аквинского, «Суммы казусов совести» Фр. де Толедо, декрета «Об оправдании» Тридентского собора (1545–1563), «Римского катехизиса», «Декрета Грациана», а также сочинений католических моралистов XVII в. Структура и содержание «Мира с Богом» свидетельствуют о его зависимости от тех форм изложения нравственного богословия, которые сложились в католической традиции к концу XVI в. (т. н. “Institutiones morales” и прикладные мануале по исповеди) с акцентированным вниманием к проблеме греха и нравственных обязанностей и с игнорированием проблем добродетелей, счастья, конечной цели существования человека и блаженств. «Мир с Богом» стал первой попыткой в восточнославянской православной традиции изложить основы нравственного учения в единстве его теоретического и прикладного аспектов; внес значительный вклад в выработку и унификацию богословской терминологии. Сочинение получило широкое распространение в России в первую очередь как практическое пособие по исповеди в пастырской практике, но не стало образцом для курсов нравственного богословия в Киевской и Московской Духовных академиях, которые преподавались на латыни и формировались под влиянием иных моделей.

Ключевые слова: католическое и православное нравственное богословие, православ­ные пособия по исповеди, «Мир с Богом человеку» (Киев, 1669), Киевская митропо­лия, католические влияния

DOI: 10.21146/2074-4870-2018-18-2-56-71


О.В. Артемьева. Проблема моральной способности в этике Нового времени

В статье проблема моральной способности рассматривается на материале этико-философских концепций кембриджских платоников, сентименталистов и интеллектуалистов. Значимость этой проблемы определялась тем, что она обсуждалась в связи с осмыслением морали как таковой, ее специфических особенностей – абсолютности и автономности. Проблема моральной способности формулировалась как проблема начала, основания морали, ее обсуждение носило остро полемический характер и было сосредоточено на вопросе о природе моральной способности, который ставился в виде дилеммы разума и чувства. Обсуждение проблемы моральной способности развивалось как осмысление условий моральности человека: человек должен быть способным, полагаясь на самого себя, а не на внешние указания и установления, различать добро и зло, справедливое и несправедливое, правильное и неправильное и т. п. в собственных поступках и поступках других людей, принимать решение и совершать выбор. При этом решение и выбор должны быть свободны от влияния склонностей и отделены от стремления к реализации частного интереса. Моральная способность обеспечивала автономию морального субъекта. Противоположность взглядов на природу моральной способности обусловлена различным пониманием своеобразия морали: в интеллектуализме мораль отождествлялась с онтологическим законом, приобщение к которому возможно только через разум, а сентименталисты считали мораль исключительно человеческим достоянием и рассматривали ее как эмотивно-волевую сферу, предполагающую наличие у человека уникальной способности – морального чувства.

Ключевые слова: мораль, основания морали, моральная способность, разум, мораль­ное чувство, интуиция, автономия, кембриджский платонизм, сентиментализм, интел­лектуализм

DOI: 10.21146/2074-4870-2018-18-2-72-85



НОРМАТИВНАЯ ЭТИКА


А.А.Скворцов. Война в философском мировоззрении В.В. Верещагина

Статья посвящена анализу взглядов на войну крупнейшего русского художника-баталиста В.В. Верещагина (1842–1904). На основании анализа живописных полотен, а также литературных и публицистических произведений Верещагина показано, что художник обладал оригинальным мировоззрением, которое можно с полным правом назвать философским. В творчестве художника парадоксальным образом соединились гуманистические, пацифистские и милитаристски-патриотические мотивы. Верещагина трудно причислить к какому-либо идейному лагерю в России конца XIX в., скорее, идейный склад его полотен формировался под влиянием увиденного в многочисленных путешествиях. Свою независимую точку зрения художник был склонен называть «реализмом», но понимал под ним возможность посредством наиболее точной передачи события делиться собственными впечатлениями от увиденного. Для живописи Верещагина характерно обезличивание героев военных сюжетов, помещение их на полотно в нарочито неудобных позах. В этой тенденции можно усмотреть влияние Л.Н. Толстого, который подчеркивал значение бессознательных сил, движущих людьми на войне. Толстовские мотивы также узнаются в ироничном, а иногда и прямо уничижительном изображении известных исторических личностей. Автор приходит к выводу, что Верещагин относится к войне как к стихийному бедствию, которое вечно будет сопровождать развитие общества. Но в поле зрения живописца попадает не только война, но преимущественно положение человека на войне. Сюжеты картин показывают, что перед лицом смертельной опасности человек, в зависимости от своего внутреннего склада, может проявлять лучшие качества. Сама же война, как движение масс, осуществляющих вооруженное насилие, по мнению Верещагина, ни к чему хорошему не ведет.

Ключевые слова: В.В. Верещагин, война, философия войны, живопись, гуманизм, ми­литаризм, реализм, масса

DOI: 10.21146/2074-4870-2018-18-2-86-98


В.В. Миронов, Д.В.Г. Миронова. Добродетельный террор, или кто определяет границы свободы слова (размышляя над книгами Тило Саррацина)

Статья посвящена анализу последних книг Тило Саррацина, известного в Германии автора общественно-политических и публицистических бестселлеров, которые вызывали широкие общественные дискуссии и неприятие его идей, прежде всего на уровне правящей элиты и масс-медиа. Автор поднимает острые вопросы о современном состоянии свободы печати, слова, мнения, вероисповедания, которые ныне сложились в Германии. По его мнению, вместо действительной свободы государство реализует своеобразную модель «новой идеологии», закреплению которой способствуют современные СМИ. По сути, это форма нового, идеологического «добродетельного террора», в рамках которого четко регламентируется то, о чем можно говорить, и то, о чем говорить «неполиткорректно». Навязываемые правящей элитой нормы приятия или неприятия тех или иных идей выступают в виде своеобразных табу, которые, по мнению автора, можно обозначать как «аксиомы добродетельного безумия». Они неоднозначно воспринимаются в обществе, однако это благодаря общей позиции СМИ игнорируется, а распространение «оппозиционных» официальной линии взглядов часто просто блокируется.

Ключевые слова: Тило Саррацин, «добродетельный террор», свобода печати, слова, мнения, вероисповедания в Германии, политкорректность, СМИ, принцип равенства, «аксиомы добродетельного безумия»

DOI: 10.21146/2074-4870-2018-18-2-99-115



ИГРА КАК СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ ФЕНОМЕН


Р.Г. Апресян. Лукас Ван Лейден, Хёйзинга и пространство игры

Нидерландского художника начала ХVI в. Лукаса ван Лейдена и нидерландского теоретика культуры ХХ в. Йохана Хёйзингу связывает не только Лейден, где Лукас родился и провел почти всю жизнь, а Хёйзинга был профессором университета, но и интерес к игре. Теоретическому рассмотрению игры Хёйзинга посвятил труд “Homo Ludens”, до сих пор остающийся наиболее фундаментальным в этой области, а Лукас изобразил игру в нескольких своих произведениях. В статье предпринимается семантический анализ картины Лукаса «Игра в шахматы» (при сопоставительных параллелях с другими «игровыми» произведениями) и критическое прочтение ключевых пассажей книги Хёйзинги. Картина «Игра в шахматы» рассматривается с учетом предположения о наличии в ней матримониально ориентированного метанарратива, а за соотнесением художественного нарратива (сюжет картины) и метанарратива (ее предполагаемое содержание) усматривается некий супернарратив, который позволяет разглядеть в картине Лукаса определенную «концептуализацию» феномена игры, представляющую интерес в свете характеристик игры, предложенных Хёйзингой, и введенного им понятия «игрового элемента культуры». Хёйзинге принадлежит важное положение о том, что игра выполняет в культуре нормативную функцию. Но поскольку такую функцию в культуре выполняет не только игра, необходима спецификация этой функции в рамках игры, причем эта спецификация была бы тем более точна, чем более тонко дифференцировались разновидности игры, посредством которых нормативная функция осуществляется по-разному. Речь идет о таких разновидностях игры, как игра-воображение игра-представление, игра-состязание, игра-церемония, игра-испытание, игра-тренинг и т. д. Наряду с этим необходимо различение игры как социокультурного феномена и социокультурных феноменов, содержащих игровой элемент. В основу такого различения могут быть положены именно те характеристики игры, которые выделяет Хёйзинга, и анализ степени их актуальности для игровых элементов культуры.

Ключевые слова: игра, игровой элемент культуры, Й. Хёйзинга, Лукас ван Лейден, «Игра в шахматы», Мастер Е.С., «Сад любви», М.М. Бахтин 

DOI: 10.21146/2074-4870-2018-18-2-116-128


Е.А. Коваль. Нормативность, игра, мораль: поступок «человека играющего»

Статья посвящена анализу нормативной регуляции поступка «человека играющего». В частности, рассматривается взаимодействие игровой и моральной нормативности в пространстве игры. Поскольку анализируемые виды нормативности имеют разную природу, наблюдается расхождение в субъектах, объектах, способах понуждения к нормативному поведению, представлениях об источниках нормативности. В этой связи представляется возможным возникновение ситуаций, в которых нарушается один вид норм, но соблюдается другой либо нарушаются и правила игры, и нормы морали. Отдельно рассмотрен случай, когда разрушается само игровое пространство в результате действий шпильбрехера. В любом случае «человек играющий», находясь в игровом времени и пространстве, является не только ответственным игроком, но и ответственным моральным деятелем.

Ключевые слова: нормативность, нормативность игры, нормативность морали, посту­пок, «человек играющий», безбилетник, шпильбрехер

DOI: 10.21146/2074-4870-2018-18-2-129-137


А.А. Сычев. От игры к доверию: роль игровых практик в формировании социального капитала

В статье рассмотрена роль игры в формировании и накоплении социального капитала как совокупности социальных норм, связей и отношений доверия. Показано, что игра, обеспечивающая первый опыт добровольного и осознанного принятия на себя нормативных ограничений, выступает первичной формой накопления социального капитала. Кроме того, отменяя или ослабляя иерархические отношения, игра способствует установлению горизонтальных связей, составляющих социальный капитал. В современном обществе количество участников групп игрового характера значительно превосходит количество участников прочих добровольческих ассоциаций и именно игра становится основным пространством формирования социального капитала. Наконец, игра стимулирует развитие доверия на различных уровнях: к соратникам, соперникам, людям в целом, самому игроку и институту игры. Автор утверждает, что, в отличие от других социальных практик, доверие в игре выступает в наиболее чистом, аутентичном виде.

Ключевые слова: игра, социальный капитал, социальные нормы, правила, социальные связи, доверие

DOI: 10.21146/2074-4870-2018-18-2-138-144


Н.В. Жадунова. Игра как стратегия становления личности в пространстве глокального

В процессе игры с ее импульсивностью, спонтанностью, «непредумышленностью» происходит освоение человеком мира во всем многообразии его связей, усвоение норм, которые необходимы для жизни среди себе подобных. В игре формируются и выявляются ключевые стратегии становления личности в современном обществе. Концепция игры, предложенная Эйгеном Финком, определяет ее как непосредственное продолжение человеческой жизни с неисчерпаемыми мировоззренческими резервами, позволяет стать ей посредником между объективными социально-групповыми нормами и ценностями и их субъективным индивидуализированным пониманием, реализующимся в конкретных поступках человека.

Игра служит символом взаимопроникновения и одновременного противоположения глобального и локального как в сознании человека, так и в культуре. Она одно из условий формирования способности «быть открытым миру», учитывать «чужие правила» и выходить за пределы ценностной и мировоззренческой замкнутости, что является необходимым элементом глокализации. Способность человека играть позволяет редуцировать, формализовать и фрагментировать социальное пространство, способствует интериоризации нравственных норм и возможности их применения в индивидуальном поведении. Игра в современном мире становится одной из стратегий преодоления кризисности и конфликтности как онтологических характеристик современного человеческого состояния и констатацией необходимого динамического равновесия в условиях глокальности, она позволяет поставить себя на место Другого, попытаться понять, чем он руководствуется при совершении своих поступков и как оценивает их последствия.

Действие в игре, следование правилам игры или сознательный отказ от них влечет за собой обретение человеком новых качеств и способностей воспринимать и оценивать происходящее: происходит превращение мира в «единое место». В конечном счете все это создает необходимые условия и возможности для того, чтобы люди могли «мыслить глобально, действовать локально».

Ключевые слова: игра, глобальное, локальное, глокальное, мораль, ценности, страте­гии становления личности, Эйген Финк

DOI: 10.21146/2074-4870-2018-18-2-145-154


Т.Г. Лешкевич. Смысл и специфика игрового познания в человеческой жизни

В статье рассмотрена смысловая нагрузка игрового познания, связанная с имитацией и моделированием событий, ролей и паттернов поведения. Основная цель – обосновать универсальность феномена игрового освоения действительности. Автор опирается на принцип конструктивизма и компаративистского анализа с использованием основных идей Х.-Г. Гадамера, Й. Хёйзинги, Э. Финка, Г. Гессе, Д. Эльконина. Рефлексивно-философский анализ позволяет сформулировать следующие выводы. Во-первых, обосновать смысложизненное значение игрового начала; во-вторых, выявить смысловую амбивалентность игрового освоения действительности; в-третьих, обозначить этические маркеры игровой активности. В-четвертых, рассмотреть функции игровой деятельности, имеющие онтологический характер: компенсаторную, эскапистскую, адаптационную, самореализационную функцию. В статье анализируется феномен игровой зависимости.

Ключевые слова: игра, амбивалентность игровой активности, смысл, функции игрово­го познания, игровая зависимость     

DOI: 10.21146/2074-4870-2018-18-2-155-162